Книга Александр Иванович Гучков и Великая русская революция - Виктор Иванович Козодой

вознаграждение427.

Большое количество беженцев создавало серьезные проблемы с рабочими местами и уровнем заработной платы на предприятиях. «Наплыв беженцев в Петроград вызвал понижение заработной платы в металло-обрабатывающей промышленности, на что жалуются рабочие…» — писали в газетах428. Всего же «с места сдвинулось около 5 млн человек…»429

Основная часть предприятий размещалась на окраинах города. Беженцы активно вливались в число горожан и работников предприятий Петрограда. Подавляющее большинство не имело необходимой квалификации, поэтому было вынуждено трудиться в основном разнорабочими. При этом ядро высококвалифицированных специалистов на фабриках и заводах оставалось почти прежним, составляя более половины всех фабрично-заводских рабочих города и пригородов430.

С началом войны социальная структура населения Петрограда стала очень разнообразной благодаря другим факторам. В течение нескольких месяцев она качественно изменилась за счет многочисленных раненых, новобранцев, готовившихся отправиться на фронт, а также военнослужащих тыловых частей и учреждений. При этом боеспособность гарнизона резко снизилась, поскольку самая боеготовая его часть, гвардейские полки, убыли на фронт431.

Увеличилось количество петроградского населения. Оно возросло к концу 1916 года до трех миллионов (считая окрестности), что, конечно, создало, вместе с прогрессирующей дороговизной, весьма тяжёлые условия жизни (обострились квартирный вопрос, продовольственный, топливный, транспортный и др.)432.

Население чутко реагировало на происходящие изменения на фронте, на слухи в народе, на рынках, в Государственной Думе, Государственном Совете, в печати, что делалось при Дворе и в Правительстве433.

Важным фактором, порождавшим напряжение в городе, являлось большое количество раненых, которых размещали именно в Петрограде.

Город стал центром сосредоточения нескольких тысяч раненых военнослужащих. Их количество не поддаётся подсчетам не только потому, что военно-санитарное управление армии не всегда успешно занималось таким учетом. Дело еще и в том, что на волне патриотического подъема жителей Петрограда появилось стремление многих частных лиц открывать собственные лазареты для приема больных. Самые крупные лазареты были рассчитаны на 3000 коек. К концу 1914 года в городе было открыто 68 частных лазаретов на 10–20 коек. Лазареты открывались придворными, банкирами, иностранными подданными, актерами, художниками, писателями, купцами и другими лицами. Для некоторых это было лишь модой, возможностью в глазах общественности проявить собственный патриотизм434.

Серьезные перемены в ходе войны претерпел и Петроградский гарнизон, что в конечном итоге также привело к значительным изменениям структуры населения.

На изменение структуры населения Петрограда существенно влияла «военная составляющая» — офицеры, унтер-офицеры и рядовой состав. На фоне отправлявшихся на фронт самых боеспособных воинских частей и соединений, в первую очередь — гвардейских полков, общая численность военного гарнизона столицы увеличилась. Многочисленная обслуга госпиталей, всевозможные команды выздоравливающих из числа раненых, разраставшиеся тыловые структуры (управления, склады обмундирования, продовольствия, фуража, медикаментов), культурные учреждения становились огромным балластом для города. По некоторым оценкам, гарнизон Петрограда в целом насчитывал от 300 000 до 400 000 человек.

Кроме того, в Петрограде находились 16 запасных батальонов гвардии, 12 из которых готовили пополнения для действуюших на фронте гвардейских полков.

В начале войны в Петрограде находились 7000 юнкеров, проходивших обучение в столичных военно-учебных заведениях, и около 8000 матросов и морских офицеров. Среди матросов, ввиду сложности их специальностей, 36 % составляли рабочие — люди, способные за короткий срок осваивать сложную боевую технику435.

В Ставке хорошо понимали сложное состояние Петроградского гарнизона, судя по воспоминаниям полковника Генерального штаба В. Пронина: «Это был в своем огромном большинстве совершенно сырой, мало дисциплинированный материал.

Это были не солдаты, а одетые в солдатские шинели разных категорий люди, для приведения коих в солдатский вид нужно было и время, и совершенно другая обстановка, и наконец, что самое важное, достаточное количество хорошего качества обучающего (офицерского и унтер-офицерского) кадра.

Обстановка большого города развращающе действовала на запасных. Регулярные и продуктивные занятия с ними не могли вестись, т. к. на 5000 человек приходилось примерно два-три офицера, да и то в большинстве случаев прошедших только ускоренные военно-училищные курсы или школу прапорщиков, не имевших ни опыта, ни достаточных знаний, и кои сами нуждались в руководстве.

В общем, запасные были распущенны, не дисциплинированны, а главное, идти на фронт не хотели.

Это был горючий, быстро воспламеняющийся материал для производства всякого рода беспорядков; это был пороховой погреб, который от брошенной революционной искры и взорвал основной фундамент, на котором держалась наша родина, положив начало всей дальнейшей катастрофе»436.

Генерал П. Г. Курлов так оценивал сложившуюся ситуацию в столице: «…Тогда, в 1916 и 1917 годах, в Петрограде сосредоточивалось около 200 тысяч запасных, среди которых было значительное количество местных фабричных, и правительство своими руками создало военный бунт, погубивший Россию»437.

То, что столица была значительно перегружена, не оставалось незамеченным верховной властью, однако никаких мер предпринято не было. Более того, действия властей как раз были направлены на то, чтобы не принимать никаких решений.

Генерал К. И. Глобачев вспоминал, что еще в начале лета 1916 года весьма серьезным стал вопрос о разгрузке Петрограда от чрезмерно увеличившегося, из-за обстоятельств военного времени, населения. Серьезность вопроса заключалась, во-первых, в экономическом отношении, а во-вторых, в политическом.

«Предлагалось вывести из Петрограда все запасные воинские части и ненужные санитарные учреждения, указав и подтвердив конкретными данными полную их неблагонадежность. При этом учитывалось, что в каждом запасном батальоне от 9 до 12 тысяч людей, а общий состав эвакуации составил бы весьма солидную цифру.

Но, увы, совещание ни к каким решениям не пришло, Штюрмер никакого заключения не сделал, и вопрос остался открытым. И до самого переворота вопрос о перегрузке Петрограда больше и не поднимался»438.

Как видим, география революции фактически сводилась к столице, которая сама за годы войны претерпела значительную социальную трансформацию, превратившись, по сути, в феврале 1917 года из блестящей столицы в другой город, с целым рядом созданных проблем. Правительство, видя эту непростую ситуацию, тем не менее фактически взяло курс на непринятие каких-либо решений вовсе.

Глава 3. Система государственного управления, силовой блок и правительство накануне Февраля 1917 года

Какой все же была система управления государства и его силового блока накануне Февраля? Насколько эта система могла обеспечить сохранность государства и защиту верховной власти?

Если рассматривать структуру управления государством в военное время, то следует отметить явную рассредоточенность органов управления. Так, правительство находилось в Петрограде и отвечало за все, что не касалось военных действий. Ставка находилась в Могилеве, за сотни километров от столицы, в ее ведении находилось все, что связано непосредственно с военными действиями.

Еще один важнейший центр принятия решений находился в Царском Селе — местопребывании Государя и Государыни. Между этими тремя центрами довольно серьезные расстояния, при слабых коммуникациях это создавало определенные трудности. Собственно говоря, этим обстоятельством и воспользовались впоследствии организаторы революции, план которых состоял в том, чтобы перехватить Императора в дороге, в поезде, когда он будет находиться в отрыве от центров принятия решений, и добиться его